Версiя для друку Обговорити в форумi

Цю книгу автор із російської Самари Марк Семенович СОЛОНІН присвятив своєму батькові - "рядовому Великої війни" Семену Марковичу Солоніну. (Дрогобич: ВФ "Відродження", 2004. - 448 с.). У книзі, як написано в анотації, розглядається початковий період війни між гітлерівською Німеччиною і сталінським Радянським Союзом. На основі даних, отриманих із раніше засекречених документів і матеріалів, а також аналізу науково-історичної й мемуарної літератури автор спростовує усталені і нові міфи про причини катастрофічних поразок Червоної Армії у перші місяці війни, дає об'єктивне, глибоке аргументоване трактування ходу військових подій. Першорядна увага приділена людському факторові. Видання адресоване історикам і всім, хто цікавиться Другою світовою війною.
"И советский солдат, и руководство СССР в тех условиях оказались на высоте, с честью ответив на жестокий вызов истории", - написала недавно "Крымская правда" в статті "Лживые мифы о Великой Отечественной", присвяченій 64-й річниці початку Великої Вітчизняної війни.  Для того, щоб усіляких міфів і "білих плям" в нашій історії й справді поменшало, редакція "КС"  для порівняння пропонує читачам ознайомитися (мовою оригіналу) із двома заключними розділами, фактично, документальної книги Марка Солоніна... Якщо, звичайно, у "Світлиці" стане сил ще трохи повиходити хоча б у такому "урізаному" форматі і додрукувати ці розділи до кінця. "Крымская правда" цього ж не зробить...

Часть 4. БЕГ НА ГЛИНЯНЫХ НОГАХ

4.1. Постановка вопроса
17 сентября 1939 года войска Белорусского и Украинского фронтов Красной Армии вторглись в Польшу. Так, с вероломного нападения на страну, с которой был подписан Договор о ненападении (заключен в 1932 году, в 1937 г. продлен до 1945 г.), начал Советский Союз свое прямое участие во Второй мировой войне.
Два года спустя, осенью 1941 года, очень многим, и друзьям, и врагам Советского Союза, казалось, что эта война подходит для него к концу.
Задача, поставленная перед вермахтом по плану "Барбаросса" ("основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев..."), была выполнена уже к середине июля 1941 г.
Войска Западного и Северо-Западного фронтов (более 70 дивизий) были смяты, разгромлены, большей частью взяты в плен. Противник занял Литву, Латвию, почти всю Белоруссию, форсировал Западную Двину, Березину и Днепр. 16 июля немцы заняли Смоленск. Две трети расстояния от западной границы до Москвы были пройдены. Войска Юго-Западного фронта в беспорядке отступили за линию старой советско-польской границы, передовые танковые части вермахта заняли Житомир и Бердичев, вышли к пригородам Киева. Немцы заняли (точнее сказать - прошли) территорию площадью в 700 тыс. кв. км, что примерно в три раза больше территории Польши, оккупированной вермахтом в сентябре 1939 года. Практически вся техника и тяжелое вооружение войск западных округов были потеряны.
В сборнике "Гриф секретности снят", на с. 368 приведены астрономические цифры потерь Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов: к 6 - 9 июля эти три фронта потеряли 11,7 тыс. танков, 4 тыс. самолетов, 19 тыс. орудий. Особенно тяжелые, невосполнимые потери понесли танковые войска - главная ударная сила РККА...
Предпринятые в первые недели войны многочисленные попытки организовать какое-то контрнаступление поражают своей беспомощностью, бестолковостью, безволием. Они захлебнулись на берегах каких-то не обозначенных ни на одной карте Радоставки, Острувки, Черногостницы и "канавы восточнее Турзе". Стоит ли после этого всерьез обсуждать возможные последствия пресловутого "упреждающего удара", о подготовке которого велась в последние годы такая бурная дискуссия? Могла ли такая армия прорваться в Европу, форсировать полноводные Вислу, Одер и Дунай? Могли ли некоторые тактические преимущества "первого удара" возместить такое нежелание основной массы солдат воевать и такое неумение основной массы командиров руководить, в силу которых могучие мехкорпуса (6 МК, 4 МК, 15 МК), вооруженные лучшими в мире танками Т-34 и КВ, просто растаяли, исчезли, оставив после себя тысячи брошенных танков, бронемашин, грузовиков, запрудивших все дороги Литвы, Белоруссии и Западной Украины.
То, что советские историки скромно назвали "приграничным сра-жением", было на самом деле полным разгромом всего Первого стратегического эшелона Красной Армии (по числу дивизий превосходившего любую армию Европы, а по количеству танков превосходившего их все вместе взятые). Правда, вскоре немецкому командованию пришлось узнать, что окруженные и разгромленные армии западных округов (ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО) представляли собой только часть "основных сил русских сухопутных войск". А на место разбитых дивизий из глубин огромной страны приходили все новые, новые и новые...
В конкретных цифрах эта круговерть смерти выглядела так. К началу войны Западный фронт (3, 10, 4, 13-я армии) насчитывал в своем составе 44 дивизии. После того, как почти все они были уничтожены в огромном "котле" между Белостоком и Минском, Ставка создает фактически новый Западный фронт в составе пяти армий: 16, 19, 20, 21, 22. Вслед за этим, 14 июля в тылу Западного фронта развертывается Резервный фронт в составе шести армий: 24, 28, 29, 30, 31 и 32. К концу июля 1941 г. на западном направлении развертываются еще три армии: 33, 43 и 49.
Всего в ходе двухмесячного Смоленского сражения на западном направлении было введено в бой 104 дивизии и 33 бригады. На два другие стратегические направления (ленинградское и киевское) Ставка направляет еще 140 дивизий и 50 бригад [21]. И все это бесчисленное воинство было разгромлено, окружено и пленено в новых "котлах" - у Смоленска и Рославля, Умани и Киева, Вязьмы и Брянска. Немцы захватили Киев, Харьков и Одессу, блокировали Ленинград, вышли к Москве.
К концу сентября 1941 г. Красная Армия только в ходе семи основных стратегических операций потеряла 15500 танков, 66900 орудий и минометов, 3,8 млн. единиц стрелкового оружия. Потери авиации уже к концу июля достигли отметки в 10 000 боевых самолетов [35, с. 368]. С потерями противника эти цифры даже невозможно сравнивать: у вермахта просто не было такого количества тяжелых вооружений.
3 сентября 1941 г. Сталин, пытаясь одновременно и напугать, и разжалобить Черчилля, писал ему: "Без этих двух видов помощи (речь шла о высадке англичан во Францию и о поставках в СССР 400 самолетов и 500 танков ежемесячно) Советский Союз либо потерпит поражение, либо... потеряет надолго способность к активным действиям на фронте борьбы с гитлеризмом..." [72, с. 233].
Десять дней спустя Сталин совершил то, в чем обвинялись и за что были расстреляны десятки тысяч жертв Большого террора: призвал британских империалистов совершить вторжение в страну победившего пролетариата. 13 сентября он уже просил Черчилля "высадить 25 - 30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР" [72, с. 239].
Потрясенный таким поворотом событий Черчилль писал Рузвельту: "Мы не могли избавиться от впечатления, что они (советские руководители), возможно, думают о сепаратном мире..."
И ведь как в воду глядел потомок лорда Мальборо! Именно в эти дни осени 1941 г. Сталин и Берия прилагали особые усилия к тому, чтобы "навести мосты" к заключению перемирия на условиях передачи Германии большей части оккупированных территорий. И если бы Гитлер послушал умного совета многих своих подельников и завершил войну с Советским Союзом примерно на таких же условиях, на каких 24 июня 1940 г. было подписано перемирие с Францией (т. е. сокращение армии до
10 пехотных дивизий, разоружение французской авиации и военно-морского флота, демилитаризация экономики), то история Старого Света сложилась бы иначе...
Так что же случилось с многомиллионной Красной Армией? Почему она оказалась одинаково неспособна ни к обороне, ни к наступлению? Почему огромное, богатейшее государство, неустанно готовившееся к войне с остервенелой настойчивостью тоталитарной деспотии, с началом долгожданной для ее руководства войны оказалось на краю гибели?
Читатель, который имел терпение дочитать до этого места, должно быть, уже увидел гигантскую пропасть между размахом и качеством материально-технической подготовки сталинской империи к войне и проявленной Красной Армией полнейшей неспособностью эффективно использовать эти ресурсы. И если троекратного численного превосходства оказалось недостаточно хотя бы для того, чтобы предотвратить небывалый разгром, то что могло бы изменить превосходство пятикратное? Семикратное? Нет, дело тут не в количестве танков-пушек, самолетов-минометов. Их могло быть больше или меньше, и это ровным счетом ничего бы не изменило. Ничего, кроме количества трофеев, доставшихся вермахту.
Вот почему в поисках причины военной катастрофы автор предлагает прервать тот поток цифр, дат, номеров дивизий, моточасов и километров, миллиметров брони и миллионов тонн боеприпасов, который он обрушивал на голову читателя, и начать с нескольких живых картин, "зарисовок с натуры", сделанных участниками тех трагических событий.

4.2. "Факты отрицательных настроений и явлений"
Начнем с самого начала. С жаркого летнего дня 22 июня 1941 года. В этот день, в 4 часа утра, командир 9 МК генерал-майор К. К. Рокоссовский получил телефонограмму из штаба 5-й Армии с распоряжением о вскрытии "красного пакета". В пакете был оперативный план действий корпуса, в соответствии с которым 9 МК двинулся из района довоенной дислокации (Шепетовка, Новоград-Волынский) на Ровно - Луцк. Путь был неблизкий. Только до Ровно более 100 км. Вся эта длинная присказка к тому, что эпизод, о котором пойдет речь далее, произошел утром второго дня войны в глубоком тылу, за 200 км от фронта.
Итак, книга воспоминаний маршала Рокоссовского "Солдатский долг":
"...дорога пролегала через огромный массив буйно разросшихся хлебов, достигавших высотой роста человека. И вот мы стали замечать, как то в одном, то в другом месте, в гуще хлебов, стали появляться в одиночку, а иногда и группами странно одетые люди, которые при виде нас быстро скрывались. Одни из них были в белье, другие - в нательных рубашках и брюках военного образца или в сильно поношенной крестьянской одежде... Я приказал выловить скрывавшихся и разузнать, кто они. Оказалось, что это были первые так называемые "выходцы из окружения"... Опрошенные пытались всячески доказать, что их части разбиты и погибли, а они чудом спаслись и решили, боясь плена, переодеться...
...продолжая движение в район сосредоточения, мы неоднократно наблюдали ... беспорядочное движение мчавшихся поодиночке и группами машин, больше напоминавшее паническое бегство, чем организованную эвакуацию (здесь, как нетрудно убедиться, Рокоссовский почти дословно воспроизводит строки из мемуаров Болдина и Гречаниченко).
Неоднократно приходилось посылать наряды для наведения порядка и задержания военнослужащих, пытавшихся под разными необоснованными предлогами уйти подальше от фронта..."
Как помнит внимательный читатель, Гречаниченко (см. Часть 2) рассказывает о том, как в ответ на его попытки остановить "беженцев", звучали выстрелы. Это - первые дни войны на Западном фронте.
(Далі буде).

Версiя для друку Обговорити в форумi

"Кримська Свiтлиця" > #26 за 24.06.2005 > Тема ""Білі плями" історії"