"Кримська Свiтлиця" > #23 за 08.06.2012 > Тема "Українці мої..."
#23 за 08.06.2012
«ПИСЬМЕННИК МА╢ БУТИ В ОПОЗИЦ╤╥...»
Постат╕
НАПЕРЕДОДН╤ 90-Л╤ТНЬОГО ЮВ╤ЛЕЮ, ЯКИЙ ПАТР╤АРХ УКРА╥НСЬКО╥ Л╤ТЕРАТУРИ, Л╤ТОПИСЕЦЬ НАШО╥ ЕПОХИ АНАТОЛ╤Й АНДР╤ЙОВИЧ Д╤МАРОВ В╤ДЗНАЧИВ 17 ТРАВНЯ, «КРИМСЬКА СВ╤ТЛИЦЯ» ПОБУВАЛА У КИ╢В╤ В ГОСТЯХ У ПИСЬМЕННИКА * * * — З╕ святом Вас, шановний Анатол╕ю Андр╕йовичу! Ваш╕ 90 юв╕лейних л╕т, напевне, ув╕брали в себе ус╕ лиха ╕ випробування, як╕ випали на долю укра╖нського народу. Щоб врятувати д╕тей п╕д час розкуркулення ╕ репрес╕й, Ваша мама записала Вас з братом на сво╓ д╕воче пр╕звище, бо батько – Андроник Гарасюта – був добрим господарем, а тому не вписувався в радянську колгоспну систему. Ви пережили страх╕ття Голодомору ╕ найкривав╕шу Другу св╕тову в╕йну, воювали, партизанили, смерт╕ дивилися у в╕ч╕, к╕лька раз╕в були поранен╕. Таких ветеран╕в в╕йни, як╕ справд╕ воювали, зараз дуже мало залишилося. Скаж╕ть, яке Ваше ставлення до Дня Перемоги, що в╕дзначався у нас недавно? Як його нам, молодим, сприймати, бо, наприклад, у Львов╕, Тернопол╕ м╕сцева влада заборонила ходити з червоними прапорами, п╕д якими помирали солдати; у той же час в Криму носяться з портретами Стал╕на – н╕бито без нього не здолали б Г╕тлера. Але чим той Стал╕н кращий, коли саме за його правл╕ння були ╕ Голодомор, ╕ репрес╕╖, ╕ м╕льйони жертв у таборах? — Я н╕коли не сп╕вав ╕ не танцював у День Перемоги. Н╕кому з нас, дев’ятнадцятил╕тн╕х хлопц╕в, як╕ т╕льки зак╕нчили школу, не дали вступити до ун╕верситет╕в. Стал╕н готувався до нападу на Н╕меччину. В 1940 роц╕ п╕сля школи я мр╕яв вступити до Харк╕вського ун╕верситету, але нас ус╕х постригли ╕ — в арм╕ю. Р╕к муштрували у неймов╕рно важких умовах. Ми вчилися т╕льки наступати, нападати, про оборону було нав╕ть заборонено згадувати. Над нами, вчорашн╕ми десятикласниками, так знущалися! Командир взводу ╕ його пом╕чники, як правило, безграмотн╕, 3-4 класи зак╕нчили. Вони нас ненавид╕ли, ╖м здавалося, що ми з них насм╕ха╓мося. Що вони з нами виробляли, куди т╕й д╕д╕вщин╕! В найлют╕ш╕ морози ми не мали права ц╕лий день опускати шапки на вуха. У багатьох вуха вис╕ли обморожен╕. Не мали права над╕ти щось тепле на ноги — т╕льки благеньк╕ онуч╕ ╕ чоботи. Весь час нишпорили по наших тумбочках ╕ все тепле, що присилали з дому, забирали. А наш командир — особлива зв╕рюка, мене дуже зненавид╕в п╕сля одн╕╓╖ пригоди. Жили ми у величезн╕й казарм╕ з ╓диною п╕ччю, яку ледве топили, щоб ми не дуже н╕жились. Спали на матрацах, набитих соломою (╕ то небагато дозволяли набивати), солом’ян╕ подушки ╕ ковдри, так╕ благеньк╕. Був один вих╕дний день на тиждень, ╕ ми до т╕╓╖ грубки л╕зли, як мухи. ╤ я якось п╕д╕йшов до не╖, руку засунув м╕ж ст╕ною ╕ грубкою, дивлюся – щ╕лина, ╕ там наче тепл╕ше. А я в╕д недо╖дання, в╕д ц╕╓╖ муштри був худий, як тр╕ска, тому просунувся м╕ж грубкою ╕ ст╕ною та й одразу заснув навстоячки, ми ж недосипали. Мертво заснув. Скомандували на об╕д, де Д╕маров, де бо╓ць Д╕маров? Або його шпигуни захопили, як╕ облягли полк, або диверсанти, або сам ут╕к до диверсант╕в. Весь полк погнали зам╕сть об╕ду шукати Д╕марова. Шукали, шукали ╕ нарешт╕ хтось заглянув за грубку — осьо в╕н. Коли вони мене витягали з-за грубки, я так розпухнув, чи в╕д тепла, чи в╕д сну, ледь мен╕ руки не в╕д╕рвали, так витягали. Сам полковник, командир полку, наказав дати мен╕ 10 д╕б гауптвахти, губи — як ми називали. Ну ╕ влет╕ло, звичайно, командиру взводу за те, що в╕н мене прогавив, йому теж чорт╕в дали. Я на губ╕ 10 дн╕в блаженствував, хоч там давали хл╕б ╕ воду, б╕льше н╕чого, ╕ цементна п╕длога, але чомусь дуже добре топили, ╕ командира взводу над головою не було. То я за 10 дн╕в там так в╕д╕спався! Коли оголосили в╕йну — ми вс╕ кричали «ура», рад╕ли, дурн╕, бо дивилися на командира взводу ╕ кожен думав: «Тепер ти, гад, з н╕мцями будеш воювати, а не з нами!» Але в╕н недовго й воював, д╕став кулю, хто в нього вистр╕лив — чи н╕мець, чи хтось ╕з хлопц╕в — не знаю. Ось таке було страшне навчання. А за м╕сяць до того, як Г╕тлер напав, наш полк вивели в л╕с, на кордон. Спали в наметах, дали парадну форму, чоботи нов╕. Дали н╕мецько-рос╕йськ╕ словники, ╕ ми зубрили. Пол╕труки казали, що через два тижн╕ ми будемо в Н╕меччин╕. Але Г╕тлер випередив Стал╕на на ц╕ два тижн╕, тому такий страшний розгром був у 1941 роц╕. Голодомор 1932-1933 рок╕в — це був перший стал╕нський геноцид укра╖нського народу. Ще один геноцид — коли гнали н╕мця з Укра╖ни. П╕сля Стал╕нграда був даний наказ моб╕л╕зувати в арм╕ю чолов╕к╕в в╕д 16 до 65 рок╕в, н╕якого л╕карняного обстеження не було, брали ус╕х п╕дряд — сл╕пих, глухих — ╕ беззбройних кидали на н╕мецьк╕ кулемети. П╕д ╤зюмом 10 тисяч загинуло! З нашого села замели вс╕х. Пригнали у нап╕взруйноване м╕сто за Святогорським, не давали збро╖ н╕яко╖. Вранц╕ нас вишикували — 500 душ, це було взимку, мороз стояв, притягли сани накрит╕. Старшина каже: «Сейчас будем давать вам оружие». Я думав, що там гвинт╕вки, чи ще щось. В╕дкрили — а там лежить цегла навп╕л розбита. «Берите по одной, помногу не берите, потому что не хватит». Що робити, ми взяли, ╕ нас погнали до замерзлого водосховища, величезного, як озеро, аж крига дзвенить. П╕д’╖хав п’яний в дрезину полковник, йому жарко, в кожус╕, ╕ пол╕трук. «Ну, здравствуйте, орлы, сейчас вы будете искупать вину свою кровью, немца ждали и жили под немцем» (хоча я, коли н╕мц╕ захопили мо╓ село, орган╕зував партизанський заг╕н). «Видите (а з ╕ншого боку водосховища завод, т╕льки труби виглядають, ╕ велетенський мур) — там залегли немцы, бегите туда, бросайте кирпичи через забор, перелезайте, немцы подумают, что это гранаты, упадут на землю, а вы нападайте на них, забирайте оружие и так вооружайтесь». Мене врятувало те, що я до того вже встиг понюхати пороху, ╕ в атаки ходив не раз, я знав, що таке кинджальний вогонь кулемет╕в, викошу╓ все, н╕хто живим не залиша╓ться. Перед╕ мною душ 30 було, коли вдарили кулемети. Я не чекав, коли куля мене знайде, а упав на л╕д, а ц╕ трупи накривали мене, свист╕ли кул╕, я обличчям до криги. Н╕мц╕ почали нас в╕дстр╕лювати з м╕номет╕в «квакаючими» м╕нами, ця м╕на летить, ударя╓ться об кригу, п╕дскаку╓ метр╕в на три угору, тод╕ вибуха╓, ╕ вс╕ осколки розл╕таються. Коли м╕на б╕ля мене вибухнула, я провалився у п╕тьму, отямився вже в госп╕тал╕. Я лежав ╕з т╕╓ю цеглиною в руках, примерзла... Хлопц╕в теж привезли, важко поранених, хто без руки, хто без ноги. Вони казали, що з 500 душ якщо 10-15 вижило — то це добре. То що ж це було, як не знищення — навмисне! — укра╖нського чолов╕чого населення? Коли Ки╖в мали брати ╕ Жукову допов╕ли: «Товарищ маршал, у нас же плавсредств нет, как мы будем переправляться?» — той в╕дпов╕в — «По хохлам переправитесь!». Тому в мене нема╓ н╕яко╖ причини рад╕ти 9 травня, для мене це день жалоби, з мого класу один я уц╕л╕в, чого я буду танцювати ╕ сп╕вати? В╕йна — це дуже страшна р╕ч. Я не чув на в╕йн╕ н╕ разу, щоб кричали «За Родину, за Сталина» — при мен╕ не кричали, ╕ я не кричав, т╕льки мат-перемат. Коли кул╕ свистять — жити ж хочеться. Не треба осп╕вувати цю прокляту в╕йну...
— Нещодавно у «Кримськ╕й св╕тлиц╕» до 70-р╕ччя початку оборони Аджимушкайських катакомб була опубл╕кована поема Стан╕слава З╕нчука «Аджимушкай» — про долю покинутих напризволяще тисяч радянських во╖н╕в ╕ мирних людей, ж╕нок, д╕тей (18 тисяч! — командування не змогло орган╕зувати ╖хньо╖ евакуац╕╖), як╕, щоб не здатися ворогу, п╕шли в катакомби. Цьому передувала невдала Керченсько-Феодос╕йська операц╕я к╕нця 1941 – початку 1942 рок╕в. Це правда, що Ви брали участь у ц╕й операц╕╖, воювали в Криму, ╕ що Вас тод╕ було поранено? Читачам «Кримсько╖ св╕тлиц╕», особливо кримським, дуже ц╕кавий цей факт. Ви не могли б розпов╕сти про Вашу участь у боях за Крим? Як у тому страх╕тт╕, хаос╕, коли командування ╕ парт╕йно-господарське начальство евакуювалися з «потопаючого» в кров╕ Криму п╕дводними човнами, Вам пощастило врятуватися? — Недовго я в Криму повоював. П╕д Камиш-Буруном з десантом висадився, тод╕ ж Керч захопили наш╕ в╕йська, щоб н╕мця вибити ╕з Криму, але зазнали ф╕аско. Тому я не встиг довго повоювати. Нас скинули у воду, т╕льки д╕сталися берега, н╕мець став гатити з дальноб╕йно╖ артилер╕╖, почали окопуватися — ╕ б╕льш н╕чого не пам’ятаю. Хлопц╕ казали, що б╕ля мене вибухнув снаряд, непритомного мене, слава Богу, не кинули, встигли п╕д╕брати. Ще одна контуз╕я, ще одна порц╕я осколк╕в. Я в могил╕ буду ржав╕ти, а не гнити, зал╕за в мен╕ повно! ╤ дос╕ вилазить, почина╓ спочатку чухатися, а пот╕м — на тоб╕, вилазить осколок.
— Якщо перекинути м╕сток у сьогодення – в╕д того командування в╕йськами в Криму, що чомусь не п╕шло разом з╕ сво╖ми б╕йцями у катакомби (в╕домо, що фашисти захопили тод╕ у полон в╕д 70 до 100 тисяч солдат╕в). З ким ╕з тепер╕шн╕х пол╕тик╕в-командир╕в (восени ж – вибори до Верховно╖ Ради!) Ви, образно кажучи, п╕шли б у розв╕дку? — Та н╕ з ким! Пол╕тика — це дуже брудна справа. Я в╕дхрещувався, мене теж висували не раз у Верховну Раду. Я вважаю, що письменник, якщо в нього ╓ сов╕сть, якщо не л╕зе за ласим шматком, ма╓ бути в опозиц╕╖ до будь-якого уряду, нав╕ть найкращого. В╕н ма╓ стояти на боц╕ народу ╕ в жодному раз╕ туди не л╕зти, на оц╕ подачки, ордени. У всьому св╕т╕ не роблять шоу з цим врученням орден╕в, а у нас ще з радянських час╕в це почало потворно запроваджуватися, й дос╕ в╕двикнути не можемо.
— Укра╖нцям нещодавно знову п╕дкинули тему для сварки – нашум╕лий скандальний рос╕йський ф╕льм «Матч» про н╕бито ╕сторичну под╕ю – матч ки╖вських футбол╕ст╕в з г╕тлер╕вською командою, де укра╖номовн╕ персонаж╕ – нац╕онал╕сти, нег╕дники, зрадники, пол╕ца╖. Як укра╖нському сусп╕льству ставитися до таких ╕н’╓кц╕й у нашу укра╖нську св╕дом╕сть? ╤ що протиставити? Бо от поговорили, скаж╕мо, про екран╕зац╕ю «Чорного ворона» Василя Шкляра – ╕ не чути б╕льше. А що Ви хот╕ли б, якби була така можлив╕сть, щоб екран╕зували з Ваших твор╕в? — ╤ протестувати, ╕ сво╓ робити, ╕ ╕стор╕ю свою знати й шанувати! Я написав свого часу таку р╕ч, яка дуже да╓ться до к╕но, але н╕хто не ц╕кавився, укра╖нською мовою дуже мало читають, а режисери особливо. Це «Порцелянов╕ чолов╕чки». Як комун╕сти, програвши все на св╕т╕, п╕шли в п╕дп╕лля ╕ вир╕шили в╕дновити заново Радянський Союз. Викликали дух Брежн╓ва, а опису╓ться вже наш час. Я не закоханий у сво╖ твори, вони мен╕ подобаються, поки я пишу. А пот╕м як ото дитя вредне — вже власним життям живе. Але н╕коли не переробляю, не доробляю. Змушений був лише доробляти, доставляти те, що викидалося нещадно цензурою. Роман «╤ будуть люди» видали, нарешт╕, повн╕стю, а там же ╕ про голодовку, колектив╕зац╕ю — все тод╕ вичистили, викинули третину книжки. Також роман «Б╕ль ╕ гн╕в», за який я отримав Шевченк╕вську прем╕ю, — це твори, як╕, вважаю, можна ╕ треба було б екран╕зувати — у них наша доля.
— К╕лька рок╕в тому «Кримська св╕тлиця», щоб трохи стрепенути читач╕в, нагадати про наш╕ духовн╕ ц╕нност╕, провела конкурс (я була його ведучою) на визначення двадцяти найсп╕ван╕ших, найзнан╕ших, найпопулярн╕ших укра╖нських п╕сень. На перше м╕сце, до реч╕, читач╕ поставили «Два кольори» О. Б╕лаша ╕ Д. Павличка, там була ╕ «П╕сня про рушник», й «Червона рута», «Розпрягайте, хлопц╕, коней», «Чорнобривц╕», «Ой у луз╕ червона калина ╕, зрозум╕ло, «Ти ж мене п╕дманула». А як╕ п╕сн╕ любите Ви, що слуха╓те, що сп╕ва╓те? — Я погоджуюся з вашою прекрасною п╕сенною двадцяткою, але на перше м╕сце поставив би п╕сню на слова В╕ктора Баранова «Укра╖нц╕ мо╖», вона дуже сильна. Додав би «Ки╓ве м╕й» Дмитра Луценка, «Степом, степом», «Я козачка твоя» у виконанн╕ незабутньо╖ Ра╖си Кириченко. До реч╕, за кордоном, якщо таку п╕сню в╕чну напишеш, то весь в╕к живеш з цього, ╕ онукам вистача╓. Читав, що поетеса, яка свого часу написала слова до бразильського танго, стала м╕льйонеркою.
— Нин╕шн╕й предстоятель Укра╖нсько╖ греко-католицько╖ церкви кардинал Святослав Шевчук в одному з ╕нтерв’ю на запитання, що ми можемо протиставити нахабному просуванню так званого «русского мира», в╕дпов╕в лакон╕чно ╕ мудро — розбудовувати св╕й, укра╖нський св╕т! Але як, коли укра╖нськ╕ книга, п╕сня, ф╕льм, а тепер нав╕ть мова не можуть пробитися до укра╖нця? Може, в нас самих, в укра╖нцях щось треба зм╕нити, щоб це сталося? Анатол╕ю Андр╕йовичу, Ви — укра╖нець вже 90 л╕т! Може, укра╖нц╕ ран╕ше ╕ншими були? Невже й справд╕ голодоморами ╕ в╕йнами, репрес╕ями, страхом оцим витравили з нас укра╖нський ген? Але ж Ви сам╕, наприклад, назива╓те Волинь другою Батьк╕вщиною, з теплотою згаду╓те про цей край (мен╕ це особливо при╓мно, бо мо╖ д╕дусь ╕ бабуся там живуть), кажете, що у Вас там «проснулася нац╕ональна св╕дом╕сть». — Волинь — це справжня Укра╖на! Якщо я ╕ був стал╕н╕стом ран╕ше, то зв╕дти вже повернувся нац╕онал╕стом, незважаючи на те, що працював у парт╕йн╕й газет╕. У Луцьку я з’явився, коли в Ковел╕ ще н╕мц╕ стояли. Але НКВД вже працювало на повну силу. Воно якраз навпроти нашо╖ редакц╕╖ було, мур, металев╕ ворота — вищ╕ за двоповерховий будинок. Одного разу п╕дходжу до в╕кна, ворота в╕дчиняються — ╕ зв╕дти суц╕льним потоком по 8 людей у ряд — ж╕нки з д╕тьми, д╕ди, молодь, а по боках — енкаведисти з собаками ╕ автоматами. У мене було таке враження, що це вся Волинь ╕де, к╕нця-краю нема╓. Людей гнали на вокзал, там набили у теплушки ╕ вс╕х — у Сиб╕р, де половина перемерла, в Сиб╕ру ╖х викидали прямо в сн╕г — «обустраивайтесь». Дружина розпов╕дала, що на баз╕ луцько╖ г╕мназ╕╖ почали створювати ВНЗ, на ф╕зико-математичному факультет╕ набрали групу з 17 студент╕в. Приходить одного разу на заняття — н╕кого нема╓, порожня аудитор╕я, п╕дходить до директора, а той каже: «Не жур╕ться, ваш╕ студенти по╖хали до Сиб╕ру, вони тепер там будуть вчитися»... Ми не ма╓мо права про це забувати. Як забудемо — тод╕ вже точно перестанемо бути укра╖нцями.
— Мо╖ д╕дусь ╕з бабусею прожили разом вже б╕льш як п╕вв╕ку. А ск╕льки Ви разом з Вашою половинкою – ╢вдок╕╓ю Нестор╕вною? ╤ взагал╕ – чи важко знайти у житт╕ таку половинку, як ви удвох «знайшлися»? — Дв╕ подружки при╖хали до Луцька в пед╕нститут асп╕рантками у 1944 роц╕, як т╕льки м╕сто було визволене. На той час я був завв╕дд╕лом газети, старша подружка закохалася у мене, ╕ щоб мене заманити, вона орган╕зувала сво╖ ╕менини. А так як д╕вчина с╕да╓ серцем ближче, то вона й с╕ла б╕ля мене праворуч. Але ж не знала, що я на праве вухо глухий як пень — п╕сля контуз╕╖. А моя дружина майбутня с╕ла з л╕вого боку, ╕ щебече, от ми з ╢вдок╕╓ю й договорились до того, що я ╖╖ пров╕в додому. Ми одружилися у 1948 роц╕. Разом — вже 64 роки. У мене дуже мудра ╕ терпляча дружина, коли за роман «╤ будуть люди» мене звинуватили в антирадянщин╕ ╕ на тривалий час викреслили з л╕тератури, ми жили т╕льки на ╖╖ б╕дненьку зарплату, вона ще не встигла кандидатсько╖ захистити — але я не чув жодного ╖╖ докору. Я це дуже ц╕нував ╕ ц╕ную.
— Чула про Ваше незвичайне захоплення – колекц╕онування р╕дк╕сних камен╕в, про те, що на якомусь ╕з них видно образ Божо╖ Матер╕. Чим Ваша колекц╕я знаменита ╕ чим, зокрема, ╖╖ поповнив наш Крим? — Напевне, то в╕д мого вимушеного знайомства з геолог╕╓ю, коли мене намагалися в╕длучити в╕д л╕тератури. Треба було на щось жити. Я з╕йшовся з геологами, з ранньо╖ весни до п╕зньо╖ осен╕ ходив з ними по горах, щось заробляв там, 7 рок╕в на Пам╕р╕ пров╕в. Написав пов╕ст╕ «Вершина» ╕ «Поема про кам╕нь». У дов╕дниках М╕н╕стерства геолог╕╖ у Москв╕ я значуся як видатний рос╕йський геолог! Гори мене духовно перебудували, так що вдячний «р╕дн╕й парт╕╖», що направила мене туди. Я став фах╕вцем з кольорового кам╕ння. А почав його збирати саме в Криму. Крем╕нь з образом Божо╖ Матер╕ валявся у мене рок╕в п’ять, поки щось мен╕ не п╕дказало — спробуй розр╕зати. Так що зри не лише в кор╕нь, але й у кам╕нь!
— Що Ви побажали б з висоти Ваших мудрих укра╖нських л╕т нашим читачам? Як зберегти укра╖нську душу, укра╖нську В╕тчизну? — Треба розмовляти укра╖нською р╕дною мовою, якою розмовляли тво╖ д╕ди ╕ прад╕ди. Вона бринить в тоб╕, хоч зараз багато хто зр╕ка╓ться. Вона того варта, у св╕т╕ вона наймелод╕йн╕ша — разом з ╕тал╕йською. Треба шанувати свою мову, бо наша мова — це кладезь укра╖нськост╕. Слова ув╕брали у себе все — ╕ побут, ╕ мислення, все життя, тому мову треба берегти ╕ збагачувати, в╕дшукувати нов╕ слова. На Черкащин╕, де ми рок╕в 20 прожили, ╓ куточки, де збереглася ╕стинна мова. Григор╕й Тютюнник, м╕й побратим, у «Вир╕» так колоритно опису╓, як сваряться ж╕нки. Я питаю: де ж ти таке взяв? В╕н розпов╕в: по╖хав у Чорноба╖ (це Черкащина, поруч з Полтавщиною) в гост╕ до ж╕нчиного брата. Н╕як та сцена у нього не виходила, от свояк ╕ п╕дбив. П╕шли вони до р╕чечки, де ж╕нки перуть полотно, яке тод╕ на трав╕ сохне, в╕дб╕лю╓ться. Свояк у чоботях пройшов по болоту, тод╕ по полотну, а тепер, каже, давай зал╕земо в очерет, ╕ як ж╕нки над╕йдуть — ти т╕льки записуй! Ну, може, не у такий спос╕б, як я розпов╕в, але — вивчайте, досл╕джуйте, плекайте ╕ захищайте нашу мову!
— В╕д ╕мен╕ «Св╕тлиц╕» ╕ «св╕тличан» ще раз в╕таю Вас, шановний Анатол╕ю Андр╕йовичу, з юв╕ле╓м! Замовля╓мо ╕нтерв’ю для «Кримсько╖ св╕тлиц╕» на Ваше 100-л╕ття!
З юв╕ляром сп╕лкувалася Юл╕я КАЧУЛА, студентка Нац╕онально╖ академ╕╖ кер╕вних кадр╕в культури ╕ мистецтв * * *
P. S. «За значний особистий внесок у розвиток нац╕онально╖ л╕тератури, вагом╕ творч╕ здобутки, багатор╕чну пл╕дну д╕яльн╕сть» напередодн╕ юв╕лею письменника А. Д╕марова було представлено до нагородження орденом князя Ярослава Мудрого IV ступеня. В оприлюднен╕й з цього приводу заяв╕ Анатол╕й Д╕маров написав: «Не можу прийняти орден Ярослава Мудрого з двох причин. Письменник повинен перебувати в опозиц╕╖ до будь-яко╖ влади, якою б вона не була. ╤ сприймати урядову нагороду як спробу його п╕дкупити. Тим б╕льше, не можу прийняти цю нагороду з рук людей, як╕ штовхають мою Укра╖ну у пр╕рву»...
Анатол╕й Д╕маров. ЕТЮДИ
ПЕРЕПИШ╤ТЬ МЕНЕ В УКРА╥НЦЯ
— А вгадайте, ск╕льки мен╕ рок╕в? Вгадував би я тво╖ роки! Коли б моя сила та воля, я б тебе зараз в оцю р╕чку — сторч головою! Сиджу в чому мати народила, з╕гр╕ваю проти травневого сонця дрижаки. Поруч, на високому берез╕, сохне м╕й одяг. Тут же ╕ гумов╕ чоботи. Як я ╖х не загубив у вод╕, й дос╕ не знаю. П╕рнув — т╕льки солом’яний бриль загойдавсь на поверхн╕. Сохне й бриль. А окуляри не сохнуть. З сумом дивлюся на воду. Там, десь на дн╕, лишилися мо╖ окуляри. Нов╕-нов╕с╕ньк╕, з цейс╕вськими сонцезахисними скельцями: чим ясн╕ше надвор╕, тим вони стають темн╕шими. Я за ними полював майже два роки, за сам╕ лише скельця одвалив спекулянтов╕ (пробачте — б╕знесменов╕) купу грошей. Вперше, можна сказати, над╕в — ╕ от ма╓ш! П╕рнуть? Спробувати знайти? Бр-р-р... При одн╕й лише згадц╕ про це мене починають знову бити дрижаки. Досить того, що вже раз п╕рнув. А все оцей чорт! Сто╖ть, виблиску╓ веселою лисиною. — Так ск╕льки мен╕ рок╕в? Ск╕льки рок╕в? Я вже зогр╕вся, ╕ зл╕сть моя потроху згаса╓. Дивлюсь б╕льш уважно на свого випадкового супутника. Коли б не лисина, взята в береги кучерявого чубчика, йому можна було б дати п’ятдесят, а то й сорок п’ять. Тож, накинувши п’ять рок╕в, не так в╕дпов╕даю, як запитую: — П’ятдесят п’ять? — Хо, п’ятдесят п’ять! А с╕мдесят один не хочете? — С╕мдесят один? Як же ви так збереглися? — Бо ╖м траву. Що в╕н ╖сть траву, це я вже бачив. Жу╓, як корова. Коли йшли до човна, весь час нахилявся. То кульбабу з╕рве, то подорожник, то глуху кропиву. ╤ до рота, до рота. Надибав люцерну — з╕рвав ц╕лий жмут: — Найкорисн╕ша для людини рослина! — Як ви ╖╖ ╖сте? — А отак! Ось скуштуйте сам╕. З╕рвав, розжував обережно. До сам╕с╕нького човна плювався: полин полином. — Полин, до реч╕, теж дуже корисний... Я коли п╕шов на обстеження, то л╕кар╕ роти пороззявляли од подиву: шлунок — як у дитини. «Ч╓м ви п╕та╓т╓сь?» — «В основному травою». См╕ються, не в╕рять... — Як ви оцю капость ╖сте? — А треба звикнути. В╕н ╕ зараз, поки я сохну, нишпорить очима в трав╕. Нарвав дико╖ м’яти: жу╓ й оч╕ мружить в╕д вдоволення. Послав же мен╕ Господь супутничка! Не Господь, а Василь. Що навпроти й живе. Зранку гукнув через паркан: — Андр╕йовичу, ви збирались на р╕чку! Прихоп╕ть Петровича. Чолов╕к, ск╕льки живе, на човн╕ не плавав. — Поруч з Василем блищала тепер уже знайома мен╕ лисина. Мен╕ страх не хот╕лося брати когось ╕з собою на той човен, та в╕дмовити не м╕г: човен же Васил╕в. — Ви й справд╕ на човн╕ н╕коли не плавали? — Плавав, т╕льки на шлюпц╕. А на човн╕ не пробував. — Тод╕ с╕дайте обережно попереду ╕, головне, — не хапайтесь за борти, коли човен хита╓ться. Бо перекинемось... С╕ли? — Еге. — Лисина блищала, як дзеркальце. — То попливли. Попливли! Я не встиг ╕ десяток раз╕в махнути веслом, як в╕н простягнув руку до рогозини, що витикалася з води. Човен гойднувся, Петрович одразу ж учепився в борт, човен став цапки, ╕ я шубовснув у воду. Д╕став дна чи не д╕став — не пам’ятаю, але п╕рнув так, що т╕льки бриль загойдався на хвилях. Добре ж, що хоч сонце пригр╕ва╓ по-л╕тньому!.. — ╤ давно ви отак пасетесь? — питаю Петровича. — З дитинства. З тридцять третього року. Ви ж мо╖х л╕т, то мусите пам’ятати той голод. Пам’ятаю. Тягав опухл╕ ноги, наче колоди. — А мене трава т╕льки й спасала. Яко╖ трави я т╕льки не перепробував! ╤ варив, ╕ сиру жував. Мати померла, сестра старша померла, а я вц╕л╕в... — А батько? — Батька убив ще в тридцятому роц╕ дядько Тодось. Його найближчий товариш. Разом були на в╕йн╕, в одному окоп╕ гиб╕ли, з одного казанка фронтову юшку сьорбали. Тато м╕й, коли повернувся з в╕йни, ос╕в у сел╕, а дядько Тодось записався в комун╕сти та й подавсь до району: на людей наганом помахувати. З’явився ╕ в наш╕м сел╕, вчепився у тата: «Пишись до арт╕л╕!» Бо на мого тата весь наш куток оглядався: «Як Петренко запишеться, то п╕демо й ми». А в тата й воли, ╕ коняка, ╕ плуг, ╕ с╕валка: йому та арт╕ль, як болячка на боц╕. Умовляв, умовляв дядько Тодось, нав╕ть тюрмою погрожував, а одного вечора покликав на розмову, вив╕в за село та в потилицю татов╕ й вистрелив... Поховали ми тата... Ну, а тод╕ голодовка. Першою вмерла Тетяна, старша сестра. В нас ╕ще вистачило сил покласти ╖╖ на в╕зок та одвезти на кладовище до тата. Пам’ятаю: мати й сльози не зронила, т╕льки губи до кров╕ покусала. «Мамо, — просив, — не гриз╕ть губи!» А вона гризе та й гризе... Ну, поховали Тетяну, а всл╕д за нею злягла ╕ мати. Все просила води, напитися н╕як не могла. Лежить, сухенька, маленька, де й вода та д╕ва╓ться, ╕ все просить: «Посидь коло мене!.. Посидь!..» Я й сид╕в ск╕льки м╕г. Бо зат╕яв копати могилу. Могилу, еге ж. На город╕, п╕д вишнею. Поки сили були, щоб не лишити мат╕р непохованою. Широку могилу копав: на мат╕р ╕ на себе. Мат╕р сюди положу та й сам поруч ляжу. Копну й перепочину... Копну й перепочину... «Господи, зроби так, щоб мати ще пожила трохи на св╕т╕! Доки оцю яму зак╕нчу...» Аж якось мати п╕дкликала до себе. Взяла за руку й каже: — Синку, слухай сюди, що я надумалась. Мен╕ все одно помирати, то ти мене вбий. Оно ╕ сокира. Не б╕йся, мен╕ не буде боляче. Убий та й ╖ж потихеньку. В отому горнятку вари, що я кашу варила. Може ж, хоч ти виживеш... Зараз я так думаю, що мати тод╕ втратила глузд. А тод╕ мене як обварило у грудях — вискочив з хати, упав на траву ╕ вию — землю гризу... А сокиру того ж дня втопив у ставку... Докопав-таки яму, як не важко було. Намостив соломи — мам╕ ╕ соб╕. Дв╕ подушки у голови, ряднину велику на двох — н╕чого не жалко було, н╕кому лишати. ╤ т╕льки ск╕нчив яму ту облаштовувати, як ╕ мама померла. Ховав — по дошц╕ спускав, бо не втримав би. Висадив на дошку — мама донизу ногами й по╖хала. А я ╖╖ за руки притримував, щоб не звалилася. Поклав на солому, п╕дбив подушку п╕д голову, вкрив рядниною, п╕д боки п╕дтикав. Пот╕м ледь вибрався з ями. Коли б не дошка — так ╕ лишився б поряд з мат╕р’ю... Поховав ото мат╕р, а сам ╕ще дихаю. Пасусь на трав╕, а вноч╕, коли вс╕ поснуть, прокрадусь до верби — та до дупла. Верба в к╕нц╕ сус╕дового городу росла, в д╕да Омелька. Старезна, а дупло таке, що людина схова╓ться запросто. То д╕д Омелько в те дупло й заховав качани кукурудзян╕. Ними й жив. Вноч╕ в╕зьме качан, облущить та на жорнах потихеньку змеле. Разом ╕з кукурудзою та кору дубову, щоб б╕льше на╖дку було. Ви бачили коли-небудь жорна, Андр╕йовичу?.. Я б т╕ жорна, коли б знайшов, отой кам╕нь важенний спрацьований, у золото найвищо╖ проби оправив би та на ст╕н╕ у головному музе╖ й пов╕сив би. Щоб н╕чого б╕льше не вис╕ло — т╕льки темн╕ жорна на б╕л╕й ст╕н╕. Та ще, може, лампада, як п╕д образом Божим. Ск╕льком вони, от╕ жорна, життя врятували! ╤д╕ть, люди, мол╕теся... Аякже... Уп╕ймав мене д╕д якось серед ноч╕. З качаном у руц╕. Бив уже, бив. ╤ по голов╕, й по спин╕, й по ребрах — т╕льки тр╕щало. Я ж за ╓дине боявся: що качан з руки випущу. Вчепився в качана. Убий, а не вирвеш. Бив мене д╕д, бив та ще й пригрозив на прощання: «Ще раз зловлю — голову геть в╕дкручу!» ╤ одкрутив би, я ж йому життя з кожним качаном укорочував... ╤ не лишилось мен╕ н╕чого ╕ншого, як т╕кати з села. Од в╕рно╖ смерт╕. Подався на зал╕зницю, щоб добратися до якогось великого м╕ста. Чутка була, що в м╕стах хл╕ба навалом. Добрався, надибав порожн╕й вагон та до нього й зал╕з. ╤ коли б той вагон хоч тиждень постояв на м╕сц╕, викинули б мене, мертвого, мов тр╕ску. А так проснувся, чую — стукоче. ╥ду. А куди ╖ду, не знаю... Отак ╕ за╖хав я аж у Рос╕ю. ╤ то мен╕ п╕двезло, що не виявили та по дороз╕ не викинули. Об╕ч вс╕х зал╕зниць, що вели з Укра╖ни, люди мертв╕, як шпали, лежали. Одного не можу пойняти. Ну, Стал╕н, ну мстив Укра╖н╕, а решта? Ск╕льки ж це треба було нечистого люду п╕дняти, щоб голод такий влаштувать! Як╕ матер╕ ╖х родили — сво╖х душити? ╤ п╕д╕брали мене там не люди порядн╕, а вурки. Погодували тиждень, на ноги поставили, а тод╕ й повели на «д╓ло», а по-простому — красти. Т╕льки я — ну н╕як — красти не м╕г! Штовхають мене вуркагани п╕д боки, показують, де погано лежить, — п╕дб╕гай ╕ хапай, а в мене руки-ноги мов дерев’ян╕ зробились. Не можу вкрасти — хоч ти мене вбий! Ну, вони мен╕, назад повернувшись, боки й натовкли. Так пом’яли, що лежав — кров’ю одхаркував. Очухався, зв╕вся, знову на базар повели. ╤ знову я н╕чого вкрасти не м╕г. Так би, мабуть, ╕ затовкли б мене до смерт╕, коли б не м╕л╕ц╕я. Влаштували облаву, перехапали ус╕х до одного, вошивих, об╕драних, — та в дитбудинок. Там мене й записали: не Петренком — Петровим; ╕ не укра╖нцем — «руським». Отак руським я до с╕мдесяти л╕т землю й топтав. Женився на руськ╕й, д╕тей народив русаками, як ╕ мат╕р р╕дну по-людському називати — забув. Не мати, а мать. Мать-перемать. Матюкалися ж у тому краю по-чорному. Дитя ще й на ноги не стане, а вже пре матюком. Одбери у них мат — пон╕м╕ють... Отак ╕ жив приймаком, що спить при пороз╕ та каже котов╕: «Посунься!» — А тод╕ додому потягло? — Потягло, Андр╕йовичу. Та й н╕чого мене уже там не тримало. Ж╕нка померла, д╕ти розлет╕лися, лишився — як палець. То не витримав, спродав що було та додому й майнув. — А як же мова? Важко було освоювать заново? — Важко? Та вона в мен╕ вс╕ оц╕ роки др╕мала! Як ступив на р╕дну землю, як хлюпонуло в душу — одразу прокинулась. * * * — Андр╕йовичу! Андр╕йовичу! — Ми вже попрощалися. — А зажд╕ть... Не п╕дкажете, до кого звернутися: переписатися в укра╖нця? То до кого звернутися?
ХОРОНИЛИ НАДЮ
Надька, сус╕дка, копала картоплю. Сонячно, тепло, як серед л╕та, ще й в╕терець пов╕ва╓ ласкавий: то волосся пригладить, то щоки легенько торкнеться. Надя копала, копала, а пот╕м, натомившись, лягла перепочити. Гол╕черева, прямо на теплу р╕ллю. Прикрила оч╕ хустиною й незчулась, як заснула. Мимо йшов Хвиномен. «Та й смачно ж б╕сова молодиця лежить!» Став, придивився: лежить, не ворушиться. Мов ╕ не диха╓. «Вмерла, чи що?» П╕д╕йти б, роздивитись, так не з руки. Хтось побачить — таке наплетуть, що й за м╕сяць не одплю╓шся. Сто╖ть Хвиномен — не зна, що робити. Аж б╕жить Наталка. Вона завжди не ходить, а б╕га╓. — Наталко, ходь-но сюди! — позвав ╖╖ Хвиномен. — Поглянь, як оно Надька лежить. — Ой Боже, померла! — сплеснула руками Наталка. — Та ти п╕д╕йди подивись, а тод╕ уже божкатимеш! — Померла, померла, я здалеку бачу! Скочу до Вальки, бо я мертвих боюся. Поб╕гла, Вальку гукнула: — Валько! Валько! Там Надька померла! Як упала гол╕черева, так ╕ лежить — не ворушиться. Поб╕гли, бо я мертвих боюсь. Б╕жать уже вдвох. На б╕гу перегукуються: — Од чого ж вона, б╕долашна? — Од серця, од чого ж ╕ще! — Наталку не раз за серце хапало. — Отак рано вмерти! Це ж треба труну лаштувати. — Як притяга╓м до хати, то я до Якима ╕ скочу. Н╕хто на хутор╕ не м╕г змайструвати таку ловку труну, як Яким. Пок╕йник як ляже, то за руки тягни — не захоче вилазити. Яким же, добряче хильнувши, завжди говорив: — Як на мене, то кращо╖ людини, ан╕ж пок╕йник, ╕ на св╕т╕ нема! Коли ж хто ц╕кавився, чому саме пок╕йник, в╕н наставляв великого пальця (а н╕готь на тому пальцев╕ як копито у коня) та й водив перед носом того, хто запитував: — А ти коли чув, щоб пок╕йника словом лихим поминали?.. Так що труну для Надьки замовляти т╕льки Якимов╕... П╕дб╕гли, засапан╕, ледь дух переводять: — Лежить? — Та лежить. Не ворухнулась н╕ разу. — Го-оспо-ди, отак рано вмерти! — Та ви п╕д╕йд╕ть! — Хвиномен нетерпляче. П╕шли. Валька попереду, Наталка позаду. Як п╕дступили за к╕лька крок╕в, Валька тихенько й позвала: — Надю, Надю, ти жива чи вже вмерла? — Га? — п╕дхопилася Надька. Ж╕нки як стояли, так ╕ пос╕дали в р╕ллю. * * * Валька гикала до вечора, Наталка ж всю н╕ч пила валер’янку.
ЦИТЬ, СТАРА!
Баба Улька по╖дом ╖сть свого чолов╕ка. — Ти ╕ невдатний, ти ╕ нестулений! Тебе й люди цураються, з тебе й кури см╕ються! Де ти й узявся на мою б╕дну гол╕воньку! Зав’язав мен╕ св╕т, що й сонця у неб╕ не бачу! Отак вичиту╓ д╕да баба Улька. Д╕д же одмовчу╓ться. Слуха╓ — т╕льки крекче. А як зовс╕м непереливки стане, тод╕ й каже одну й ту ж фразу: — Цить, стара, бо найду соб╕ ╕ншу! ╤ баба Улька враз замовка╓. Чи то в╕рить в сексуальн╕ потенц╕╖ свого чолов╕ка, чи то ще яка причина, т╕льки д╕я фрази ц╕╓╖ на не╖ й справд╕ маг╕чна: протягом дня, аж коли й спати лягають, н╕ пари з вуст. А вранц╕ знов за сво╓: — Ти ╕ нестулений, ти ╕ невдатний, в тебе ╕з рук усе валиться, я з тобою в╕к прожила — прогорювала!.. Д╕д терпить, мовчить, збира╓ться з силами на сакраментальну ту фразу. Якось баба Улька так роз╕йшлася, що не помогло уже й д╕дове «цить!» — Шукай, шукай, щоб тебе пранц╕ шукали! Хто за тебе старого, дурного ╕ п╕де! Отод╕ д╕д, до живого допечений, ╕ вр╕зав баб╕: — Цить, стара, бо вже пошти найдена! * * * Баба Улька тиждень п╕сля цього мовчала.
"Кримська Свiтлиця" > #23 за 08.06.2012 > Тема "Українці мої..."
Постiйна адреса статтi: http://svitlytsia.crimea.ua/?section=article&artID=10372
|