Версiя для друку Обговорити в форумi

Історія і сучасність

Михаил Лукинюк
КРАТКИЙ ЭКСКУРС В КРЫМСКО-РОССИЙСКО-УКРАИНСКУЮ ИСТОРИЮ С ОТДЕЛЬНЫМИ ФРАГМЕНТАМИ ИЗ ДИСКУССИЙ АВТОРА В ИНТЕРНЕТЕ

(Продовження. Поч. у № 31-39)

Такое специфическое освещение «общей» истории россиянами не могло не броситься в глаза и историкам из «дальнего зарубежья» – в частности, автору фундаментального труда «История. Европа» Норману Дейвису («Московиты-россияне, – отмечает этот известный исследователь европейской истории (2000. – С. 407), – НИКОГДА НЕ ВЛАДЕЛИ КИЕВОМ, однако недостаток оснований не мешал им считать Москву единственной законной наследницей киевских земель») и известному исследователю исторических мифов России, профессору кафедры российской истории Гарвардского университета Эдварду Кинану. Так, последний, готовя к изданию в Украине первый сборник своих статей с анализом отдельных характерных изъянов «стандартной русской историографии», основные составные части которой: издание источников, научные исследования, даже терминология – по мнению                Э. Кинана, «почти ПОЛНОСТЬЮ ИСКРИВЛЕНЫ МОСКВОЦЕНТРИЗМОМ», подчеркивал (Кинан, 2001, с. 14-15), что «посвящены они преимущественно московитам – неадекватности их господствующего исторического нарратива (представления исторического процесса. – М. Л.), их искажениям динамики восточнославянской культурной истории, их ошибочным толкованиям и использованиям исторических источников».
Непостижимым выглядит тот факт, что такие – действительно ошибочные – «толкования» и «искажения» истории восточных славян российскими исследователями (которые, кстати, невозможно квалифицировать иначе, чем просто-таки поражающим неуважением к собственной, действительно российской, истории) видят все, кроме самих российских историков. И рано или поздно та рукотворная «неадекватность» непременно – и болезненно – выпрет, как шило из мешка. «Хватая чужое, – горько отмечала   В. Новодворская (1993), – мы утратили своё». Поэтому в результате этих – далеких от действительности – «хватательных» подходов, как отмечал почти 100 лет тому назад автор 11-томного труда «Історія України-Руси» Михаил Грушевский (1991), «ИСТОРИЯ ВЕЛИКОРУССКОЙ НАРОДНОСТИ ОСТАЕТСЯ СОБСТВЕННО БЕЗ НАЧАЛА», так как «фикция «киевского периода» не дает возможности соответственно представить историю великорусской народности» (с распадом СССР этот «исторический» кризис только обострился). Это и понятно: чтобы подогнать себе тот или иной «престижный» кусок чужой истории, импер-историкам приходилось безжалостно отсечь такой же кусок собственной. И из-за этой хватательной ненасытности к чужому история России становилась все более похожей на цыганское одеяло, сплошь сшитое из разнообразных лоскутов и кое-как прикрытое накинутым поверх него кружевом ИМПЕРСКИХ ИСТОРИЧЕСКИХ МИФОВ. Но в настоящее время, когда пресловутую андерсеновскую «голость короля» скрыть уже невмоготу, этот кусок украинской истории – в отличие от так же грубо присвоенных многочисленных украинских исторических и культурных достопримечательностей, до сих пор цепко удерживаемых Москвой, – буквально ускользает из рук неоимперских историков, безудержно уменьшаясь, словно знаменитая шагреневая кожа.
По-видимому, не слишком полагаясь на ослабевшие руки российских историков, первую попытку положить на исторический руль свою «государственную» руку сделал и Президент РФ В. Путин, который, как сообщила московская газета «Версии» (Уткин, 2002), в ноябре 2001 г. «потратил почти полтора часа на встречу с историками» в Кремле. «Ученых (а все они, отмечает автор сообщения, «были специалистами по ранней истории России». – М. Л.) позвали, чтобы по-новому расставить акценты в отечественной истории». Кстати, позже, в ответ на попытку газеты «уточнить: правда ли, что президент был бы не прочь сместить приоритеты в давней истории России?», участник той встречи академик В. Янин (там же) подтвердил, что, похоже, «именно это лежало в основе», но, добавил он, «вопрос был поставлен не так в лоб».
Собственно, вопросов, которые поставил перед историками В. Путин, было только два. Вот первый (в изложении А. Уткина): «Если уж Киев стал столицей независимого государства, где у нас, в России, теперь тот главный культурный центр, на который мы должны ориентироваться? Есть ли альтернатива нынешней столице независимой Украины и есть ли возможность не слишком придавать значение Киеву как колыбели восточного славянства?» Вероятно, Владимир Владимирович надеялся получить четкий ответ (кому же еще его знать, как не признанным «столпам» российской истории!) на вполне конкретный свой вопрос. Однако этим надеждам не суждено было исполниться (во всяком случае тотчас): «Между историками в присутствии президента произошла легкая дискуссия относительно того, что считать столицей». В ответ В. Янин взялся заверять, якобы «роль Новгорода (который, вспомним, настойчивыми усилиями Москвы был полностью разрушен, а его обитатели безжалостно истреблены. – М. Л.) в ранней российской истории ничуть не более малая, а возможно, даже и больше роли Киева». От подобного утверждения всего один шаг до принятия новой – северной – схемы образования Древнерусского государства (наиболее радикальные апологеты «северных схем» цивилизационного развития идут значительно дальше: арктический север европейской части России они провозглашают – ни больше ни меньше – прародиной индоевропейцев – см., например: Гусева, 1996). В соответствии со «схемой» эта история должна была бы начаться не в Среднем Поднепровье, а где-то на берегах Ладоги1, и только впоследствии «объединительные импульсы» (высказывание доктора исторических наук Владимира Рички) с севера достигли бы киевского юга. Но, подчеркивает дальше В. Ричка (2001), «имеющиеся археологические данные не дают никаких оснований утверждать о подобном. Напротив, вектор процессов эндогенного социального развития восточного славянства проходил в обратном, по сравнению с распространением в Восточной Европе варяжских древностей, направлению, то есть с юга на север». Поэтому не удивительно, что остальные участники «президентского» совещания «не полностью» разделили это мнение, более того – «постарались показать президенту» обоснованность своей позиции.
Такой результат, отмечает А. Уткин, «несколько огорчил главу государства и он перешел к следующему вопросу: можно ли, опираясь на опыт российской государственности, создать национальную идею?» Впрочем, и этот вопрос «пока еще остался без ответа». «Никто этого не знает, – цитирует А. Уткин ответ академика Янина, – и мы этого не знаем». Путин пообещал «подумать над услышанным от историков» и «дал понять», что подобные встречи с историками будут происходить и в дальнейшем.
Впрочем, как и в случае с «узаконенной» Тезисами ЦК КПСС «концепцией» Мавродина, последнее слово было вовсе не за историками: 3 марта 2011 г. Президент РФ Медведев издал Указ № 267, которым, ничтоже сумняшеся, назначил празднование 1150-летия зарождения российской государственности на 2012 год (Российская газета, 05.03.2011 – Федеральный выпуск № 5423). Интересно, как это «обоснуют» российские историки, ведь в течение полутораста лет они (начиная с В. Ключевского со товарищи в ХІХ ст. – через огромные научные коллективы «МСЭ» да «БСЭ» в ХХ – и заканчивая профессионалами высшей квалификации Института этнологии и антропологии Российской академии наук в ХХІ) утверждали, что «великорусская… народность складывается в течение XIV-XV столетий», а коли «возраст» этой народности 500-600 лет, то как государственность этой народности могла зародиться за 500-600 лет ДО ЭТОГО? Вероятно, дальше для преодоления колебаний историков между подобными «историческими» средствами и высочайше сформулированной целью – по аналогии с недоброй памяти пресловутым предшественником – будет издан новый «Краткий курс истории ЕР2» – чтобы не допустить никаких «шатаний» относительно «провозглашенного партией нового курса»…
Что и говорить, любят россияне русскую нашу историю, но, как писал Михаил Лермонтов (по другому поводу, разумеется), «странною любовью», а именно: очень уж любят представлять её как свою собственную. А не понимают того (позволим себе немножко перефразировать знаменитый монолог тюремщика Фроша из прекрасного фильма-оперетты «Летучая мышь» – в незабываемом исполнении Ивана Александровича Любезнова), что если такая большая конструкция рухнет, то обязательно разобьётся. Ведь она такая хрупкая! А процесс этот, как говаривали в далекое «перестроечно-горбачёвское» время, уже «пошёл», и «соломенными подмостками» (выражение В. Белинского из его «Взгляда на русскую литературу») тут не обойтись…
Да и нам ХВАТИТ УЖЕ ДЕЛАТЬ ВИД, что ничего такого не происходит, когда те, кто не имеет на это никакого исторического права, присваивают себе огромный «кусок» нашего исторического прошлого (а не прочь – и территории!), чтобы достичь притянутой за уши «тысячелетней» истории, а мы, пораженные комплексом провинциальности и неполноценности, только застенчиво краснеем, как бабёнка, нахально ущипнутая на людях. И отдельными эпизодическими «контрударами» историков и публицистов это «тотальное идеологическое нашествие на Украину» (выражение академика И. М. Дзюбы) не одолеть – необходимо решительное системное противодействие.

2.3. Что составляет НАЧАЛО ИСТОРИИ ВЕЛИКОРУССКОЙ НАРОДНОСТИ? Утверждая, что история великорусской народности осталась без собственного начала, знаменитый историк Михаил Грушевский, конечно, не имел в виду его «физическое» отсутствие, а то, что импер-историки – с высочайшего благословения – его сознательно «вырезали» и заменили «престижным» историческим «имплантантом». Несколько веков таковым была история Киевской Руси, но теперь, когда Украина наконец вырвалась из цепких объятий «старшей» (младшей!) «сестры», понадобилась срочная замена былого – искусно подогнанного профессиональными фальсификаторами – «имплантанта». Как и всякая имплантация, процесс этот болезненный – не столь физически, как духовно, ибо производится эта операция над сознанием целого народа, которому столетиями вдалбливали, что это ЕГО славная история. А на самом деле оказалось – чужая. И хотя многочисленные историки (ещё больше – политики), защитники «нашести» присвоенного (слава Богу, на подобное не распространяются ни «сроки давности», ни решения «ручных» судов), всё ещё тужатся доказать недоказуемое, но уже даже высшая власть озаботилась (а значит, признала) этой проблемой. Но, похоже, вместо того, чтобы вывести из искусственного небытия ДЕЙСТВИТЕЛЬНУЮ историю северо-восточных «пределов», т. е. историю населявших её народов, опять ищут что-то более «престижное».
Наиболее рьяные защитники былой «славы» даже действуют по принципу «Лови вора!».
Так, известный российский писатель Анатолий Ананьев с горечью отмечает (1993. – С. 10-11), что у некоторых народов (хотя и не уточняется каких именно, но по всему видно, что попасть в эту когорту «обиженных» историей украинскому народу никак не светит) «украдены не только истории, но, и это не преувеличение, украдена сама жизнь», и предлагает не только «не понукать» этими народами, а наоборот – «прийти с покаянием к ним и помочь им восстановить и свою историю, и национальное достоинство, и честь». И это не вызывает никаких возражений! Да и вообще в упомянутой статье есть немало глубоких и резонных мыслей, если бы только буквально не бил в нос тот великодержавный дух, что плотной пеленой нависает над всем изложением, неотвратимо обуславливая появление многочисленных, порою мелких, перекручиваний и умалчиваний, по существу, разрушая этим объективность представления материала.
Со всей принципиальностью, клеймя «те народы и государства, на совести которых кровь миллионов загубленных жизней» и которые и теперь, «поставив себя во главе миролюбивых сил планеты, готовы диктовать да и диктуют уже мировому сообществу свою волю» (там же. – С. 12), автор никоим образом не распространяет это на собственное государство, возмущаясь тем, что Россия, «распространившая свое влияние на Сибирь, хотя проникновение в эти области не столько сопровождалось насилием, сколько – тихой, мирной, бескровной, религиозной (так и тянет молитвенно сложить руки и, смиренно возведя кверху глаза, петь вслед за автором осанну миролюбию, бескровию и религиозности упомянутого «распространения», чинимого «кроткими» и «набожными» – наподобие душегуба А. Боголюбского – московскими правителями. –  М. Л.) экспансией, что, разумеется, не может служить оправданием», до сих пор содержится упрямыми недоброжелателями «не иначе, как в списках агрессоров и преступников»! И за что! За один-единственный грешок молодости, да и то – «бескровный»...
На самом же деле, подчеркивает известный российский историк, академик Михаил Покровский (1943), «это отнюдь не было мирное заселение «культурными» славянами пустых земель, где там и сям бродили дикие охотники. Это было изнасилование и угнетение довольно густо населенной [например, «мордва конца ХІІ века представляла собой федерацию нескольких племен с центром на месте будущего Нижнего. Что это был центр федерации, доказывается тем, что все племена защищали город, а насколько федерация была сильна, показывает тот факт, что соединенные силы трех русских княжеств – Суздаля, Рязани и Мурома – хотя и смогли захватить город, но не смогли в нем удержаться». О том, что угро-финны «имели города, подобно славянам», писал, ссылаясь на летописи, и С. Соловьев (1896. – Кн. 1, т. I-V. Том І. – С. 85). – М. Л.] земледельческой страны, по материальной культуре, вероятно, мало отличавшейся от русских поселенцев; но последние были лучше вооружены и лучше организованы в военном отношении». Поэтому, подчеркивает исследователь, «нельзя даже говорить об их «обрусении» как одностороннем процессе: они в достаточной степени финнизировали своих поработителей».

(Продовження буде)

1 Похоже, именно сюда привели поиски собственного центра возникновения российской государственности: взгляды российских историков (или – «державников»?) скрестились на малоизвестном селе Старая Ладога Ленинградской области, которому вскоре, говорят, исполняется 1500 лет, и которое попало в летописи, только благодаря тому, что тут надолго задержалась дружина Рюрика (между тем, современные исследователи – см., например: Цветков, 2011 – на основе глубокого анализа европейских хроник доказывают, что реально такой исторической личности вообще не существовало) по дороге в Новгород – в ожидании, когда вскроются замёрзшие реки.
Не вникая в историческую правомерность такого утверждения (можно, по-видимому, найти и более старые поселения, но это совсем не будет значить, что именно с них началось создание государства; например, посредине моего родного села нашли стоянку, если память не изменяет, медного века – энеолита – но это вовсе не значит, что время основания села следует отнести ко временам трипольской культуры, как, собственно, и основание современного Триполья на Киевщине, давшего ей своё имя), все же отмечу безусловный позитив этой тенденции: похоже, россияне наконец начали искать свои исторические корни в собственном, а не соседском «огороде».
2 ЕР – «Единая Россия», крупнейшая политическая (правоцентристская) партия России, созданная в 2001 на основе общественных организаций «Единство», «Отечество», «Вся Россия» (председатель – Владимир Путин).

На фото: Севастопольські реалії. «Чиї сини, яких батьків?..»
Фото М. Владзімірського

Версiя для друку Обговорити в форумi

"Кримська Свiтлиця" > #40 за 05.10.2012 > Тема ""Білі плями" історії"